Любовь художника к музыке продиктовала композицию портрета - очертания женской фигуры повторяют форму цитры, лежащей на коленях Анны, и выступающей из полутени виолы. Образ оказался таким живым, что современники называли его «великолепной обманкой», и таким смелым, что воспитанные дамы считали его неприличным. Это слово - «неприлично!» - Гейнсборо приходилось слышать не раз, и часто подводила его… любовь к животным. Говорили, что в портрете виконта Лигонье художник уделил гораздо больше внимания коню, нежели его хозяину, а написанный в дар Королевскому обществу Эдинбурга портрет герцога Бакли в обнимку с любимой собачкой вообще был с негодованием отвергнут. С 1759 года начались ежегодные общедоступные выставки в лондонском Художественном обществе, и Гейнсборо регулярно посылает на них свои работы, резко выделявшиеся на общем фоне. В ту пору господствовали два типа пейзажей - героико-исторический, который развивали знаменитые французские живописцы Никола Пуссен и Клод Лоррен, и прозаическая топографическая видопись, столь милая сердцам владельцев английских поместий. Гейнсборо же показывал естественную жизнь природы и жизнь человека в природе. Его пейзажи строятся на криволинейных очертаниях, образующих водоворот, движение развертывается по спирали, втягивая взгляд зрителя. Бесконечно разнообразны световые эффекты, передающие самое разное время суток; художник увлечен ночными пейзажами, пробует работать при искусственном освещении. Музыкальность его композиций помогает отойти от непосредственной передачи натуры и заняться ее ритмическим преобразованием. Уравновешенность и спокойствие сменяются мощным движением. На редкость необычным был творческий метод Гейнсборо. Не делая эскизов, он начинал работать сразу на холсте в затененной мастерской, постепенно впуская все больше света, чтоб выхватить детали, но никогда не прибегал к мелочной отделке. По словам его главного соперника, первого президента Академии художеств, сэра Джошуа Рейнолдса, вблизи живопись Гейнсборо выглядела настоящим хаосом, а на расстоянии все как по волшебству вставало на свои места и обретало форму